Наверное, какое-то время это ещё будет саднить, пока не заживёт совсем. Я вдруг вспомнила ту песенку, которую промурлыкала тебе на ухо в одну из наших чудесных прогулок в парке. Это была неправильная зима. Такая же неправильная, как и наша любовь. Потому что снег вдруг растекался по улицам венецианскими каналами, на проталинах начинала зеленеть трава. а коты орали под окнами,как в марте. Погода сошла с ума. Потому что жар был в сердце.Зима дарила тебе возможность вдыхать запах моих волос, а мне чувствовать тепло твоей ладони, не затянутой в перчатку. Она дарила нам наши многочасовые прогулки. И послевкусие, которое после них оставалось в наших письмах. "Снова весна зябнет у наших ворот. А под окном сны мои бродят. Это на белом корабле я приплываю к тебе во сне. На белом, как утренний снег пароходе". Я постоянно напевала это. Постоянно. А ты улыбался. Это стало нашим заклинанием. Вот только ты не знал, как звучит последний куплет этой песенки. Это знала лишь я . И от этого мне было хорошо и больно одновременно. Потому что я понимала, что этот последний куплет всё-таки прозвучит. И прозвучит именно так, как это придумано автором. Не изменишь. "А у тебя на севере плачет метель, но скоро весна лучам улыбнётся. А мой кораблик сел на мель где-то за тридевять земель и никогда он больше к нам не вернётся". Вот и случилось. Зима снова стала зимой. А мой кораблик затерялся в пути, чтобы никогда не доплыть "из бухты призрачной дали" "до берега доброй надежды". © Copyright: Галина Каюмова, 2007
Свидетельство о публикации №1708280184
