1.

Добрый вечер, мой князь. А у нас
уже осень почти хозяйкою,
И звездочёт придворный сказал, что зима с ней об руку.
Знаете, князь, ему верится. Вон, нахохлились зяблики,
И по утрам на лужах ледок тоненьким обручем.
А в остальном всё по-старому. Дети растут ладными,
Старший учится ратному, младшая – рукоделию.
Кормилица с няней ими всё не нахвалятся – радуют.
Вы не сердитесь только…
Я больше такого не сделаю…

2.
Здравствуйте, князь. А зима уже
близко-близенько-рядышком.
Первым снежком присыпало то, что было распутицей.
Мне платье сшили из шёлка – синее, пахнет ландышем.
Сейчас закрою глаза … и в ладонях цветы распустятся.
Князь, мне сказали, что Вам сейчас не до писем. Верится.
Да и птицам почтовым стало летать тяжело, холодно.
В конце концов, расстояние
не только вёрстами меряется,
Но Вы так ветрены, князь. И ослепительно молоды…

3.
Доброе утро, мой князь.
А рассветы теперь морозные,
И окошко моё изукрашено
кружевными узорами.
Старший болеет. Лекарь твердит: ничего серьёзного,
Лихорадка пройдёт, не плачьте». Развлекает меня разговорами…
соскучилась, князь, Вы верите? Понимаю - дела, расстояние.
Я случайно услышала весть, что границы у вас неспокойные.
…И на письма ответить хоть словом ни минуты нет, ни…желания?
До свиданья, мой князь. Наверное,
Вы меня уже и не помните.

4.
Милый князь, я снова пишу.
К нам весна уже в гости жалует,
Раскричались от радости птицы. А Вы молчите по-прежнему.
Впрочем, я уже и не жду. И – Вы верите? – даже не жалуюсь
Ни сестре, ни отцу. А из окон весенней уж пахнет свежестью…
Я хотела сегодня – ведь снег сошел почти уже полностью –
Заложить экипаж и поехать к Вам. Безрассудство, скажете?
Но мне принесли письмо. Сказали, что очень важное.
Я прочту, потом допишу. Как вдруг холодно стало в комнате…

5.
Я не знала об этой войне.
Все держали меня в неведеньи.
А теперь мне и верить, князь, получается, уже не во что…
Вам, наверно, всё видно оттуда…
…«Начинается! Плачет, бедная…
Ничего, ничего, уже скоро…
Тужься, милая!
Это девочка!»
(с) Лада

Солнечный луч бежит по стене, пишет: Вставай, лентяйка! Кот сладко жмурится на окне: дескать, привет, хозяйка. Чайник на кухне уже кипит, пахнет вовсю "Ассамом". Мелкий крадётся: "Ага, не спит! Доброе утро, мама!
Папа тебе уже чай налил! Мам, мы сегодня с Колькой после уроков пойдём на Линь - знаешь, там рыбы сколько? Можно руками её ловить, даже без всякой снасти! Мам, мне учительница велит позаниматься с Настей..."

В форточку рыжий влетел листок - осень на одеяле. В кухне истошно орёт свисток - мальчики не проспали. "Мам, ты вставай уже, раз не спишь - мы тебе чай налили! Я вечерком задержусь, простишь? Пофестивалим с Лилей. Колька ей диск подогнать хотел - фильм, говорит, реальный! Я все уроки вчера успел - я же пацан нормальный!"

Темень, и вьюга метёт - стена! Холод - скорей бы лето! Из-под двери в коридор видна только полоска света. Кот полусонно урчит в ногах, греет теплее грелки. "Мама проснулась уже, ага! Мы тебе жарим гренки! Ну ты вставай и рули сюда, чай же остынет в чашке!
Да, можешь к ночи меня не ждать - я ночевать к Наташке".

Капает с крыши в окно капель, солнце смеётся в зале. "Бабушка, ты же не спишь тепель? Мы уже все поспали! Я тебе чай налила сама, только вставай сколее! Там уже кончилась вся зима, стало совсем теплее!"
С кухни чуть слышится скрип стола, пахнет тепло Ассамом...
"Что, разбудила уже, юла?
Доброе утро, мама!"

(с)Лада

*
Сестрица, а здесь морозы - уже надеваем шубы.
У вас, как и прежде, солнце смеётся на синем небе?
Вчера выбирали жертву - колдун указал на Дзюбу.
Мне жалко его... Но знаешь, ведь это почётный жребий:
Беда у нас. Мор несытый пришёл из краёв далёких.
Видать, насолили крепко мы старой Незваной Гостье…
А Дзюба уже немолод – всё сладилось без упрёков,
Он только велел: вы соли в огонь хоть щепотку бросьте…
*
Насытилась нашей жертвою Та-кого-звать-не-стоит,
И мор отступил. Скотина почти поголовно пала,
Но людям уже полегче: сегодня вот встали трое.
Слезятся глаза… от дыма – сестричка, я так устала!
Какая же это ноша – ухаживать за больными,
Бессильно смотреть, как люди гниют изнутри - без счёта…
А дети – как свечки, гаснут. И каждую смерть я с ними,
Держа на руках, прощалась. Спокойного им полёта.
*
Как мама, отец и братья? Я, может, потом приеду…
Мы жжём у реки одежду, постели в огромных кучах.
Нас мало совсем осталось, но это почти победа -
Сегодня уже последним – не сглазить бы! - стало лучше.
Меня не коснулась хворь – уж не знаю, к добру ли, к худу.
А вот сыновья-погодки… и муж… до сих пор не верю.
Сестричка, спроси у мамы, мой род навсегда потерян?
Я здесь не смогу остаться: их тени стоят повсюду.
*
Хотя ни к чему вопросы… Сама от родных истоков
За счастьем своим пустилась, ни света, ни тьмы не зная…
Послушай, ведь я непраздна, уже середина срока.
Сестричка, что с нами будет? Мне страшно, моя родная!
*
Упрямо пишу, хоть знаю, письму не уйти с погоста.
Я будто в костёр шагнула, внутри поселилось пламя,
Болит… Но уже за дверью стоит дорогая Гостья,
Здоровья вам всем, сестричка, пусть Боги пребудут с вами.

(с) Лада

А всё начиналось с Е2 – Е4. Ты помнишь, Алиса, на первом турнире
Тебя еле-еле за стол усадили – тебе было семь, ты пошла в первый класс.
Ты так волновалась, что руки дрожали, но вот оно, золото первой медали!
И тренер с отцом восхищённо сказали, мол, наша малютка всем точно задаст!

С тех пор были сотни отыгранных партий. Когда же четырнадцать стукнуло в марте,
Ты крепко влюбилась в соседа по парте, а он почему-то встречался с другой.
Смеялся: «Ну мы же друзья, шахматистка!» Ты cтала мятежницей и скандалисткой,
рвала на клочки свои злые записки и всё порывалась покончить с собой.

Во взгляде, казалось, застыла тревога. Но вдруг ты увидела единорога
И дом под холмом, и тропу от порога… Ты сделала шаг. И ещё. И тогда
ты помнишь, Алиса? От пешки на поле дошла ты до первого места по школе
И, став королевой по собственной воле, легко подчиняла себе города.

Тебя поздравляли, тебя награждали, а ты уходила в своё Зазеркалье,
Болтала с весёлым Шалтаем-Болтаем, шагая назад, продвигалась вперёд…

…Смотри, у границы стоит Белый Рыцарь, ему невдомёк, что корона пылится,
Что годы идут, и тебе уже тридцать, и рада бы в сказку – да жизнь не даёт.
Но сердце устало от вечных баталий, и в прошлом остались все горизонтали,
Ты крепко застряла в развилках реалий и не переходишь заветной черты.
А дочка твоя между тем подрастает, и в зеркало странные взгляды бросает,
И скоро уйдет в лёгком платье, босая
В тот сад, где с тобой говорили цветы.

(с) Лада

Нам по три. «Отдай лопатку, дурак! Вот как дам тебе сейчас по башке!»
…Помню, как я со всех ног удирал с ярко-розовой лопаткой в руке.
Утешать тебя сбежался весь двор, дружно ринулись за мной пацаны,
Но поймал меня соседский забор... Ух, влетело от отца за штаны!

Нам по семь. «Сидеть с тобой – ни за что! С дураками не дружу, так и знай!»
Ты в смешном зелёно-красном пальто. «Я домой. Идёшь со мной – догоняй!»
«Я зато читаю лучше, чем класс, и колов не приношу в дневнике!»
«Ну и что? А я сильнее в сто раз, и как дам тебе сейчас по башке!»

Нам пятнадцать. «Дашь задачу скатать?» Подмигнула: «А в кино пригласишь?»
«Лучше сам тогда решу. Ладно, в пять приходи к кинотеатру. Но, слышь, -
Без подружек, и потом – чтоб молчок!» Ты краснеешь и киваешь в ответ.
И мгновенно стал ненужным урок: а не зря был куплен лишний билет!

Нам семнадцать. «Поступила, прикинь! Я так счастлива! Пошли отмечать?»
Разливается июньская синь, тёплым облаком лежит на плечах.
«Ты куда теперь?» - «Не знаю пока, скоро в армию идти – подождёшь?»
«Подожду…» - и задрожала рука. «Побежали? Собирается дождь».

Нам по двадцать. «Ухожу. Навсегда. Встретил девушку – прощай и прости».

…Дни сочатся, как сквозь пальцы вода – ничего не остаётся в горсти.
Дом, работа, никакой красоты, без тебя всё - пустозвон-пустоцвет.
Всё мечтал: к тебе приеду, а ты: «Нагулялся, мол, дурак? Ну, привет!»

…Говорили, возвращалась домой поздно ночью, через парк напрямик,
Говорили, крался вслед за тобой незнакомый полупьяный мужик.
Говорили, через сутки нашли, в том же парке, ты была чуть жива.
Говорили, что спасти не смогли…

Вот и тридцать. А тебе – двадцать два.

…С днём рождения - тебе двадцать два. Я принёс тебе красивый букет.
Знаешь, ты на сто процентов права – я дурак, каких не видывал свет…
Не перечил бы упрямой судьбе – не глушил бы самогон под крестом.
Мне уже за пятьдесят. А тебе - как всегда… Пойду. Дурак-дураком…
(с) Лада

1. Свидание

Привет-привет, Елена моя Прекрасная! Какой приятный выдался вечерок!
Ты вся сияешь – что мы сегодня празднуем? Беременна? Занятно… каков же срок?
Всего-то пять недель… ну, проблема плёвая, вот чек, давай всё сделаем по уму.
Врачи сейчас хорошие и толковые, а мне проблемы лишние ни к чему..

2. Палата

На джинсах две расплывшиеся горошины, на пульсе ярко-алая полоса.
Да как же ты сумела, моя хорошая, полжизни растранжирить за полчаса?
Без веры невозможно, а верить не во что, и очень просто кажется – раз, и всё.
Пойми, моя хрустальная чудо-девочка, что от себя никто тебя не спасёт.
По зёрнышку, по горсточке – да и смелется, аборт ещё забудется, зарастёт,
Ведь сколько нужно храбрости, чтоб осмелиться вот так решить на целую жизнь вперёд!
Да лучше ты напейся до нестояния, до марсиан и бешеных поросят,
Но не суди сама себе наказание – тебе твои Хранители не простят.
Наплачься-накричись до пустого донышка, до сорванного горла и синевы,
Но оставайся с нами, моя Алёнушка с глазами цвета выгоревшей листвы.
А он – ему зачтётся в конечном счёте, но пока он держит небо в своей горсти,
Ты памятью измятой и перечёрканной его исторгни, выплесни, отпусти.

3. Приют, пять лет спустя

Елена Николаевна, всё оформлено, и дай вам Бог терпения и тепла.
Ребята ваши собраны и накормлены, я нянечке сказала, чтоб привела.
Алёнке, представляете, всё не верится, что мама тоже Лена, как и она.
Вообще она у нас боевая девица, вот Саша – тот натянутый, как струна.
Хоть и не брат с сестрой, а сдружились накрепко. Вы знаете, здесь дружба в большой цене.
На их сердечках столько осело накипи – хватило бы с лихвою и вам, и мне…
Ведь им всего-то - шесть да четыре с хвостиком!
…Ну, вот и дети. Счастья вам, всем троим.
Как будет время, вы заходите в гости к нам –
попьём чайку, поплачем, поговорим…

4. Не родня

Ну, здравствуй, мама. Знаешь, я редко жалуюсь, но, видно, встал сегодня не с той ноги.
Ты только не сердись на меня, пожалуйста, и, если сможешь, выслушай, помоги.
На сердце моём, штопанном белой ниткою, заплатки стали слишком давно малы.
Ты помнишь, был ларёк на проспекте Шнитке? Там продавали водку из-под полы.
Вот бы сейчас той водки. Хоть и палёная, а помогала лучше любых микстур.
Ты говорила, мы не родня с Алёною, но всё просила – Саш, береги сестру.
А осень всё дождями запаутинила, туманом вязким наглухо заткала…
Ты помнишь, мама, выставку ту картинную, где Ленка свою первую продала?
Сейчас она художку свою забросила, по жизни катит так, на перекладных…
Ей говорили – дурочка ты, Полосина, такой талант – и врезать судьбе под дых.
Мне, говорит, не можется да не хочется, а кисть мертва – картина не оживёт.
И фотку ту твою, что на пляже Сочинском, всё гладит, гладит, будто тебя зовёт.

…Я не женился, всё как-то не срастается, работа – вот и весь холостой уют.
А здесь так тихо. Знаешь, я шёл покаяться, но вот слова застряли – и не идут.
Послушай, мама, капли дождя - солёные!
А в памяти засело, что не родня…
Ты знаешь, будет дочка у нас с Алёною.
Я сберегу. Ты только прости меня.

(с) Лада

Она всё читала сказки «на сон грядущий»,
Умела гадать на картах, кофейной гуще,
Хотела весь срок, что небом ей был отпущен,
Прожить только рядом с ним.
А он - отводил глаза и прощался сразу...

Он очень любил хоккей и грибные зразы,
Он женщин-то даже не целовал ни разу:
Угрюм был и нелюдим.

Он жил со старушкой-мамой в большой квартире,
Ему было тридцать… три.. нет, скорей, четыре.
Он сутками пропадал в виртуальном мире –
Привычно мерцал экран.
Она обожала осень и шторм на море,
Умела согреть улыбкой при разговоре,
Имела в запасе сотню смешных историй
И песен из разных стран.

…Конечно же, он женился. Конечно, поздно.
С любовью жене помогает при смене позы,
Читает ей вслух мастеров современной прозы
И больше не прячет глаз.
…Она влюблена, поёт под гитару песни.
Она тридцать первый год в инвалидном кресле.

А сын в виртуале пишет письмо невесте –
Закончил четвёртый класс.

(с) Лада

Кай к Королеве вновь подбивает клинья: "мир, - говорит, - достал пестротой павлиньей". А у меня в косе лебеда с полынью да повилики прядь.
Кай говорит: "осколок! какая дикость! вряд ли тебя кому-то приспичит выкрасть, ты вот возьми да хной свою косу выкрась - толку меня менять?"
А у меня подол васильками вышит, сердце болит и силы до капли вышли, да, королева классом, конечно, выше и красотой свежа.
Кай говорит: "я вырос и всё сумею, даже пускай внутри всё совсем немеет". Он же сложил ей вечность, она не смеет дольше его держать.

Завтра Иван умчится к своей принцессе: "мир, - говорит, - стал тесен, неинтересен, всё, говорит, достало, и скоро плесень станет моим пальто".
А у меня скатёрочка-самобранка, кошка породой верная иностранка, мне за медяк гадала вчера цыганка – ты, говорит, никто.
"Я, - говорит Иван, - только дней на двадцать, я привезу в подарок тебе полцарства, не пропадут задаром мои мытарства, будешь ещё горда".
А у меня колодец зарос бурьяном, где же теперь Иван, не достать Ивана, ну ничего, вернётся, возьмётся рьяно, будет опять вода.

Ганс говорит: "мне снова приснилась Грета, я уезжаю и не спрошу совета, не выходи к крыльцу проводить карету – незачем провожать".
Ганс говорит: "я вырос и всё сумею, можно, я подарю ей твою камею?" Я говорю – дари, ведь она умнее и красотой свежа.

Ты не права, цыганка, подвёл твой опыт, я им давным-давно развязала тропы, пусть они сами время своё торопят и раздают долги.
Я расстелю скатёрку, окно открою, ночь заварю с полынью да лебедою, было их трое – станет, надеюсь, втрое. Господи, помоги.

(с) Лада

Тишина легла на плечи – я готова к этой встрече,
В этот вечер будет легче излечиться от потерь.
Очень трудно жить без веры, потому зову вас, Ветры,
Мы всегда дружили верно – не оставьте и теперь.

Здравствуй, западный скиталец! Ты зачем, скажи, оскалясь,
У меня рванул из пялец неоконченный узор?
Отдохни, мой брат названый, я натку тебе тумана,
Ты расскажешь мне о странах, где летал до этих пор.

Ветер северный, студёный, чистым снегом убелённый,
Мне с тобой хоть принуждённо, но пока что по пути.
А монисто ледяное, что подарено тобою,
Не приносит мне покоя и не тает на груди.

Вот и ты, мой друг с востока. Прилетел по слову, к сроку.
Там, в стране твоей далёкой, те же дивные леса?
Передай им - слышишь, милый? – что моя иссякла сила,
Что ледышкою застыла вся дарёная роса.

Ветер южный, мальчик славный, ты принёс мне запах травный,
Ты порою своенравный, но по крови мне родной.
Я на севере на льдистом до костей успела выстыть.

…Тает звонкое монисто, разливается водой.

(с) Лада

А мы ещё с тобой допоём-допляшем, доплачем-досмеёмся-договорим. За столько лет ты стал, несомненно, нашим - но всё-таки не стал до конца моим.
С тобою стыдно быть постоянно хмурой, ты всех заставил верить, что жизнь - игра. Ты называл меня безнадёжной дурой и, видят Боги, был абсолютно прав.

Запутавшись в сетях беспросветной лени, застыв, как муха сонная в янтаре, я вспоминаю содранные колени и лужу под качелями во дворе.
В насквозь промокшем стылом осеннем сквере хозяйничают ветер и листопад, ты в тоненькой ветровке, себе не веря, остатки лета хочешь вернуть назад.

Ты прячешь в рукава ледяные руки и ёжишься, стараясь быстрей идти. С тобою не грозит умереть от скуки - на скуку нужно время ещё найти,
А времени у нас до смешного мало, успеть бы, не откладывать на потом... Но знаешь, я на картах вчера гадала: мы всё-таки успеем и допоём.
(с) Лада

Время какое-то неурожайное, бедное.
Мелет нестройные строчки уставшая мельница,
Ей бы добавить – была бы скатёрочка хлебная,
Только вот нечего, нечего. Да и не верится
В то, что когда-то слова мои вновь станут полными,
Что старый мельник не будет встречать укоризненно –
- Снова полслова? А все остальное не вспомнила?..
Что-то в тебе зрело-зрело, да так и не вызрело…

Я же верчу колесо еще бабкиной прялочки,
Нить вот выходит уж больно тонка - паутинкою.
Мельник, прости мне, я слушала песни русалочьи,
Около заводи, знаешь – там место есть тихое.

Я понимаю – нельзя быть всё время беременной,
Надо рожать, разделяться, сумею ли? Верится…
Мельник, пожалуйста, дай ещё чуточку времени,
Не останавливай мельницу,
пусть хоть полслова,
но вертится…*

(с) Лада

Солнце прогрело в снегу проталинки. Плачет-прощается свет-княжна:
«Ты подари мне цветочек аленький, чтобы я верила, что нужна.
Я посажу его на подоконнике в яркий, цветной-расписной горшок.
Гляну - и станет на сердце спокойнее, вроде как будто бы ты зашёл.
Буду лелеять его и радовать, и, когда ты уснёшь вдалеке,
Я твои сны научусь угадывать, просто зажав лепесток в руке.
Если ты встретишь другую - разное может случиться в чужой стране –
То попрошу: ты ей не рассказывай ни о подарке, ни обо мне.
Сердце моё, что увозишь с почестью, ты не бросай за порог тайком,
Лучше верни с голубиной почтою или с вернейшим своим гонцом.
Я посажу его на подоконнике в яркий, цветной-расписной горшок.
Гляну - и станет светлей и спокойнее, вроде как будто бы ты зашёл.»
(с) Лада

- Что, царевич, невесел? Заела тоска? Или злая кручина прижала слегка?
Или братья лихие не могут никак усмирить молодецкие страсти?
- Выручай, Василиса! Пропал я, увы, царь-отец говорит «не сносить головы»,
Братьям что – оба спрятались ниже травы от суровой родительской власти.
Повелел мне отец на край света идти – говорит, мол, за тысячу суток пути
Есть колдун – отвратительный, мелочный тип, но силён в ворожбе чрезвычайно!
Дескать, зелье умеет он делать одно и на нём даже бизнес построил давно,
А рецепт не даёт – говорит, всё равно не раскрою коммерческой тайны!
Это зелье, по слухам, бессмертье сулит, а отец подхватил от любовницы СПИД,
Заработал склероз, ревматизм и артрит, и не знает ни сна, ни покоя.
Выручай, Василиса! Отец говорит, что готов загранпаспорт и виза на Крит,
Мол, пройдёшь, свет-Ванюша, простой лабиринт – и деньжищи польются рекою*.
- Ладно, так уж и быть, я тебе помогу, не отдам иностранному злому врагу,
Чтобы ты не попал к супостату в рагу - вот тебе мой клубок путеводный.
Брось на землю его – и иди без тревог, он по спутнику выследит сотни дорог,
И обратно тебя приведёт на порог либо выведет к точке исходной.
Только знаешь, Иван, есть проблема одна. Чашу горькой любви испила я до дна,
Невесёлые нынче, увы, времена, и не всё получается складно:
За тебя я нацелилась замуж пойти, но, видать, суждены мне другие пути:
Ты зовёшь Василисой меня – но прости, ведь по паспорту я – Ариадна!
(с) Лада

Ко мне сегодня зашёл сентябрь – разлит по бокалам вечер, сидим на кухне, глядим в окно и треплемся ни о чём. «Приснюсь тебе» - говорит шутя, но сон мой уже обещан тому, кто летом меня в кино легонько задел плечом.

Он научил меня падать вверх, смеяться и спать на сене, он говорил: «если день ушёл – то значит, ему пора». Сегодня только ещё четверг, а кажется – воскресенье, но с гибким графиком хорошо – не нужно вставать с утра.

А значит, славный удастся сон, весёлый и очень нежный, и долго-долго ещё потом останется сладкий вкус. Он скажет мне, что почти влюблён, что больше не будет прежним, а я подумаю ни о чём и тоже почти влюблюсь.

Он расчехлит свой коронный взгляд – насмешливый и спокойный, он так умеет порой смотреть, что делается тепло. Пойдём в кино на последний ряд, в груди застучит нестройно – так, что захочется вдруг запеть и вскинуться на крыло.

И я, рассеянней всех растяп, забуду про всё на свете, а солнце выплетет кружева сквозь листья берёз и лип.

Прости мне, ласковый мой сентябрь, я выпью твой пряный вечер. Немного кружится голова… ты знаешь – I wanna sleep…
(с) Лада

Чисто выскоблены тёплые доски, три ступенечки – крылечко резное.
Так светло и удивительно просто – скрип знакомый под босою ногою,
Под крылечком чистотел да ромашка, на крылечке заблудился цыплёнок,
По дорожке семилетка Наташка тащит крынку из последних силёнок.

Две соседские козы за забором друг у друга резеду вырывают,
Разбрехались псы взахлёб, дружным хором; шмель тяжёлый переел – отдыхает,
Упустил ведро в колодец мальчишка – стреканул в кусты от бабкиной плётки.
А с крылечка всё и видно, и слышно. Мама-клушка отыскала цыплёнка,

Отчитала: «Где так долго гуляешь?» Тот пищит: «я заблудился сначала!
Ты всё время про меня забываешь, и сейчас уже с утра потеряла!»

Просыпаюсь – солнца луч на обоях. И растаяли в окне нараспашку
Три ступенечки - крылечко резное, под крылечком чистотел да ромашка.
(с) Лада

Пока закаты сочатся алым, пока надежда ещё жива, осталось дело совсем за малым: исторгнуть вызревшие слова, спросить «зачем?», развернувшись фасом к судьбе, к девчонкам, любви, вину… Пока не сделался свинопасом и что-то теплится на кону, твоя задача совсем простая: каким бы ни был твой вечный бег, остановись, неуклюжий стайер со странным именем Имярек… Замри на миг, и пускай несётся шальное время в тартарары. А ты баюкай в ладонях солнце – и всё получится и срастётся, и вот уже ты Король Горы, а те, в чьей власти решать вопросы твоей запутавшейся судьбы, посмотрят вниз, да и примут способ: вполне достаточно просто быть…

(с) Лада